Система обозначения паттернов коммуникации была в подробностях описана в других работах (Бейтсон, 1960 и т. д.); мы обобщим их в этом введении в анализ коммуникации. Любые высказывания мы можем разделить на два вида, которые могут быть названы «симметричными» или «комплементарными».
Симметричное утверждение это высказывание о равенстве в каком-то аспекте взаимоотношений. Самым расхожим примером будет разговор между соревнующимися подростками. Например, А говорит «Я могу ударить по мячу лучше, чем ты» и Б отвечает «Я могу отправить мяч дальше, чем ты». Равенство может быть выражено общим замечанием вроде «Я имею право говорить это тебе в это время» или может быть выражено в явной форме через содержание. Комплементарное высказывание — то, которое «просит» или «предлагает».
Очевидно, мы можем «просить» из комплементарной позиции «ниже» и «предлагать» из комплементарной позиции «выше». Комплементарность может быть определена в терминах содержания и в терминах следующих высказываний. Если некто описывает себя преимущественно как «Я чувствую себя отвратно», нет возможности определить, высказывание это о паразитах, или просьба о помощи или симпатии, или это значит «С тобой трудно находиться рядом» — пока мы не рассмотрим ответ и ответ на ответ. Если контекст известен — например, это высказывание в кабинете врача и сказано оно определенным тоном, укорененными в нашей культуре — тогда можно быть более уверенным в том, высказывание ли это «сверху вниз» или «снизу вверх».
Использование терминов «комплементарного» и «симметричного» взаимодействия уточнено Джексоном (1958а). Обобщая, использование этих терминов основано на предположении, что индивид постоянно стремится уточнить свои взаимоотношения и повлиять на них. Возможно что, после необходимых допусков на контекст, прослеживание паттерна комплементарных и симметричных ответы даст нам грубый и простой список различных типов коммуникации в семьях. И эти паттерны в свою очередь будут связаны со специфическими манифестациями ментальных заболеваний.
Анализ коммуникации может также быть сделан с другой точки зрения, хотя и связанной с предыдущей.
Поскольку все коммуникации содержат больше одного сообщения, один собеседник может дисквалифицировать сообщение другого (противореча ему) или же может согласиться. Если это сообщение противоречит предыдущему, мы называем такое сообщение «дисквалификацией». Если дисквалификация появляется в единичной коммуникации, это может быть или «последовательная» дисквалификация (вербально-аффективное противоречие) или же «неконгруэнтная» дисквалификация. Последняя может быть вербально-аафективным несоответствием или контекстуальным несоответствием.
Так «уходи ближе» это последовательная дисквалификация («уходи» противоречит «ближе»). «Уходи» сказанное в теплом, любящем тоне — это неконгруэнтность вербально-аффективная (здесь противоречащие друг другу смыслы содержатся в словесных и тональных аспектах высказывания). Богач, который говорит жене, что он не может себе позволить новое платье для нее, это примерно контекстуальной неконгруэнтности.
По нашему опыту, проблемные семьи используют гораздо больше неконгруэнтных сообщений в сравнении с последовательной дисквалификацией — по сравнению со здоровыми семьями.
Обычный вид последовательной дисквалификации, например, «да» а потом «нет» — это доказательство неуверенности, сомнения, и так далее — и может происходить в любой семье, особенно при стрессе. Если он появляется в семье без должного контекста (например, на суде в роли свидетеля) он может означать достаточно суровую семейную патологию.
Неконгруэнтные сообщения могут быть обозначены в семье как шутки, сарказм или особый семейный юмор, но если они появляются в ответ на запрос другого члена семьи, которые требует ответа, и потом эта неконгруэтность никак не комментируется, тогда это обычно признак патологии. «Патология» в этом смысле может означать лишь то, что обычные семейные дела останавливаются; например, жена не знает, что ее муж «взаправду» хочет на ужин.
Если дисквалификации любого толка часто появляются в семейных диалогах, наблюдатель будет ошарашен количеством недоразрешенных или незаконченных взаимодействий. А будет отвечать только на одно из сообщений Б, и Б будет отвечать А, доказывая, что он, Б, был непонят. Количество незаконченных дел (незавершенных взаимодействий) и следующих за этим неудовольствий станет довольно чувствительным. С другой стороны, взаимодействие не окончено, потому что Б не настаивает на том, чтобы А прояснил свою точку зрения, и этот недостаток ясности приведет к новым незавершенностям в дальнейшем, поскольку Б будет отвечать, исходя лишь из частичной информации по поводу того, что имел в виду А, и так далее.
Например, жена говорит мужу «Я думаю, тебе нужно поехать на эту рыбалку, поскольку ты сделал все, чтобы семье было неприятно, если ты не поедешь». Если вдобавок это высказывание сделано в холодном и кусливом тоне, тогда в нем содержится сразу несколько сообщений на разных уровнях, на которые муж мог бы ответить. Наш анализ коммуникации мужа с его женой будет основан на том, на какой аспект ее высказывания он ответит — и как он обозначит свою собственную коммуникацию.
Есть разница между высказываниями «Ты только что загнала меня в ловушку. Если я поеду, ты будешь злиться, а если я не поеду, ты тоже будешь злиться, потому что будешь ожидать от меня неприятностей» — и его экспрессивным «Черт побери, почему я никогда не могу сделать то, что хочу! Ладно, я останусь, но я не думаю, что ты поступаешь честно!».
Описанный выше тип семей мы однажды обозначили как «нестабильный, неудовлетворительный», поскольку проблемы поднимаются, но никогда не завершаются. В этом типе семьи любое событие, которое вызывает вопрос «кто имеет какие права в отношениях», спровоцирует разногласия без разрешения. Основной принцип в этом виде семьи (нестабильной, неудовлетворительной) — что ни муж, ни жена неспособны справиться с вопросом, у кого есть право определить природу их отношений и при каких обстоятельствах.
Следовательно дети, близость, отдых и другие области, требующие сотрудничества или кооперации, немедленно приводят к вопросу «кто будет это решать», который ведет к разногласию. Другой вид ответа на утверждение жены мог бы быть обычным и тихим, и на поверхности казалось бы, что муж и жена очень хорошо ладят. Например, таким ответом могло бы быть «О, дорогая, я не могу поехать никуда на эти выходные в любом случае. Мой босс приедет в город».
Эта смена контекста избегает проблемы «имеешь ли ты право и при каких обстоятельствах говорить мне что делать». Основной принцип такой (стабильной неудовлетворительной) семьи — что вопрос «кто будет решать что» никогда не поднимается. Далее может последовать вопрос жены про планы босса и завершение «Я хотела бы, чтоб ты сказал мне раньше. Я хотела бы успеть убрать дом». Муж может ответить «Ничего, дорогая, ты прекрасная хозяйка — просто у тебя столько дел». Этот пример взаимодействия, вроде бы дружелюбный и приятственный, присущ некоторым болезненным семьям среднего класса, которые нам встречались.
Современная жизнь требуют, чтобы каждый супруг имел определенные области, в которых он или она должны принимать решения, которые повлияют на их взаимоотношения. Поэтому избегать этих вопросов или не уметь разрешить их — создает всевозрастающую сложность. Как следствие, поведение членов семьи становится несоответствующим и непредсказуемым. И мы имеем на выходе симптомы. Они связаны со сдвигами в коммуникации, которые в свою очередь являются результатом попытки отвечать многоуровневыми сообщениями на дисквалификации в сообщениях между членами семьи. (Этот анализ коммуникации каждым из её участников происходит постоянно и зачастую неосознанно — прим. пер.)
Анализ коммуникации: динамика взаимодействия
В этой секции мы описываем, как ожидания индивида проявляются через взаимодействие семьи в ситуации интервью. Мы фокусируемся на индивидуальном восприятии себя (как я вижу себя), восприятии других (как я вижу тебя) и восприятии другого в отношениях со мной (как я вижу тебя видящего меня).
С этими восприятиями мы способны сделать дальнейшие выводы относительно мотивов. В частности, мы заинтересованы в таких позициях как «любят ли меня?», «принимают ли меня?», «насколько я значим?». Мы также обращаем внимание на то, как индивид отвечает в ситуации интервью, когда его ожидания и нужды фрустрированы. Другими словами, мы ищем, что человек имплицитно пытается сказать в терминах его отношений с другими членами семьи. Это может быть рассмотрено, конечно, с многих точек зрения, но мы фокусируемся на тому, как индивид пытается повлиять на других, чтобы они ответили ему в терминах его восприятий и ожиданий.
Еше одно измерение анализа динамики взаимодействия включает в себя создание ре-конструкций (пост-дикций) предшествующего опыта, основываясь на наших наблюдениях за нынешним взаимодействием. Это основано на предположении, что предшествующие отношения с родителями или людьми, замещавшими их, влияют на способы, которыми человек впоследствии воспринимает себя и других. И что эти ранние паттерны становятся «колеей», так что каждая следующая проблема тяготеет к тому, чтобы воспроизводить исходную проблему.
Позже, проанализировав динамику взаимодействия родителей, мы хотим показать, как дети интегрированы в отношения родителей. Например, такие вопросы как «Не заполняют ли дети эмоциональную пустоту одного или обоих родителей, следующую из отсутствия благодарности в их отношениях? Находятся ли дети вне отношений? Не рассматриваются ли дети как нарциссическое продолжение одного из родителей? Не служат ли дети внешними каналами коммуникации между родителями, поскольку прямые блокированы? Ребенок, который стал „посредником“, не помогает ли блокировать прямую коммуникацию?» и т. д.
(Фрагмент из A Method of Analysis of a Family Interview by Don D. Jackson, Jules Riskin and Virginia Satir, перевод мой, некогда сделанный для сайтa нашей Лаборатории Метакоммуникации им. Грегори Бейтсона, чтобы облегчить групповой анализ коммуникации. Продолжение возможно))